вторник, 17 июля 2018 г.

Адмирал «Коронат»: к 150-летию со дня рождения

 


"Это был умный, простой и добрый человек. Ему верили, к мнению его прислушивались, он был представителем старых, прежних морских традиций и был очень популярен во флоте".

                                                                        Контр-адмирал В. К. Пилкин

Бахирев Михаил Коронатович  — российский морской военачальник, флотоводец, вице-адмирал, один из храбрейших и популярнейших адмиралов Российского флота. Среди сослуживцев был известен под прозвищем «Коронат».

Михаил Коронатович родился 17 июля 1868 года в городе Новочеркасске в семье сотника Войска Донского К. Г. Бахирева. Окончил семь классов Донской Новочеркасской гимназии.

На воинской службе с 1885 года. В 1888 году окончил Морское училище с присвоением чина мичмана.

В 1889 году назначен Вахтенным начальником на канонерскую лодку «Бобр» Сибирского флотского экипажа. 


В 1891 году в заграничном плавании на канонерской лодке «Манджур», исполнял должность старшего штурманского офицера. Переведен на должность штурмана на минный транспорт «Амур», затем старший штурман «Амура». В январе 1898 года Бахирева перевели на Балтику на строившуюся в Санкт-Петербурге в Новом Адмиралтействе канонерскую лодку «Гиляк». С 4 сентября 1899 по 31 мая 1900 года совершил на «Гиляке» переход из Кронштадта в Порт-Артур.


19 октября 1900 года лейтенант канонерской лодки «Гиляк» Бахирев «За боевое отличие при занятии фортов Таку» награжден орденом святого Георгия 4-й степени. 


В марте 1904 года назначен командиром миноносца «Смелый». Оборона Порт-Артура, в которой месяц шел за год, убила многих, но оставшихся в живых закалила и научила хладнокровию в самых тяжелых ситуациях. М.К. Бахирев, несомненно, был одним из наиболее ответственных и мужественных офицеров. Не случайно именно его назначили командиром отряда миноносцев, назначенного для прорыва из Порт-Артура. Накануне сдачи японцам крепости Порт-Артур, в ночь на 20 декабря 1904 года, миноносец «Смелый» под командованием лейтенанта Михаила Бахирева прорвал блокаду и прибыл в Циндао, где был интернирован китайским правительством


В декабре 1905 года Михаил Коронатович был произведен в капитаны 2-го ранга и награжден золотой саблей «За храбрость». За русско-японскую войну Бахирев был награжден: орденами Святого Станислава 2-й степени с мечами; Святой Анны 2-й степени с мечами, медалью «В память Японской войны 1904-1905» и Крестом защитников Порт-Артура.

Весной 1907 года М.К. Бахирев вновь переводится на Балтику. Здесь он командует эсминцем «Ретивый», затем новейшим эсминцем «Амурец». В 1911 году уже в чине капитана 1-го ранга становится командиром броненосного крейсера «Рюрик». Это назначение говорит о многом. «Рюрик», построенный в Англии фирмой Виккерс, был флагманским кораблем командующего Балтийским флотом.


Уже после начала первой мировой войны 24 декабря 1914 года М.К. Бахирева «за отличие против неприятеля» произвели в контр-адмиралы и назначили командующим 1-й бригады крейсеров Балтийского моря. Через год, 12 декабря 1915 года Михаил Коронатович принял 1-ю бригаду линейных кораблей. Ее составили только что вступившие в строй дредноуты «Петропавловск», «Гангут», «Севастополь» и «Полтава». В этой должности он оставался до 23 мая 1917 года.


21 августа 1917 года М.К. Бахирев уже в чине вице-адмирала возглавил Морские силы Рижского залива. 

Приказом №37 от 12 января 1918 года Михаил Коронатович был уволен от службы без права на получение пенсии.

Бахирев отказался от предложения бежать в Финляндию, и 17 ноября 1919 года был арестован по обвинению в сотрудничестве с Юденичем. Контр-адмирал В. К. Пилкин писал, что об аресте Бахирева было сообщено Колчаку с просьбой взять заложников. 9 января 1920 года Коллегия ВЧК постановила: «Бахирева Михаила… расстрелять, приговор привести в исполнение по особому постановлению Президиума ВЧК, оставив Бахирева в качестве заложника на случай террористических актов со стороны агентов белогвардейцев». 16 января Михаила Коронатовича Бахирева расстреляли.

суббота, 14 июля 2018 г.

Донская степь


"Вызрел ковыль. Степь на многие версты оделась колышущимся серебром. Ветер упруго приминал его, наплывая, шершавил, бугрил, гнал то к югу, то к западу сизо-опаловые волны. Там, где пробегала текучая воздушная струя, ковыль молитвенно клонился, и на седой его хребтине долго лежала чернеющая тропа. Отцвели разномастные травы. На гребнях никла безрадостная выгоревшая полынь. Короткие ночи истлевали быстро. По ночам на обугленно-черном небе несчетные сияли звезды; месяц — казачье солнышко, темнея ущербленной боковиной, светил скупо, бело́; просторный Млечный Шлях сплетался с иными звездными путями. Терпкий воздух был густ, ветер сух, полынен; земля, напитанная все той же горечью всесильной полыни, тосковала о прохладе. Зыбились гордые звездные шляхи, не попранные ни копытом, ни ногой; пшеничная россыпь звезд гибла на сухом, черноземно-черном небе, не всходя и не радуя ростками; месяц — обсохлым солончаком, а по степи — сушь, сгибшая трава, и по ней белый неумолчный перепелиный бой да металлический звон кузнечиков… А днями — зной, духота, мглистое курево. На выцветшей голубени неба — нещадное солнце, бестучье да коричневые стальные полудужья распростертых крыльев коршуна. По степи слепяще, неотразимо сияет ковыль, дымится бурая, верблюжьей окраски, горячая трава; коршун, кренясь, плывет в голубом, — внизу, по траве неслышно скользит его огромная тень. Суслики свистят истомно и хрипло. На желтеющих парных отвалах нор дремлют сурки. Степь горяча, но мертва, и все окружающее прозрачно-недвижимо. Даже курган синеет на грани видимого сказочно и невнятно, как во сне… Степь родимая! Горький ветер, оседающий на гривах косячных маток и жеребцов. На сухом конском храпе от ветра солоно, и конь, вдыхая горько-соленый запах, жует шелковистыми губами и ржет, чувствуя на них привкус ветра и солнца. Родимая степь под низким донским небом! Вилюжины балок суходолов, красноглинистых яров, ковыльный простор с затравевшим гнездоватым следом конского копыта, курганы в мудром молчании, берегущие зарытую казачью славу…"
                                                 М.Шолохов.Тихий Дон. Кн. 3





"А дальше – степь без краев, голубая кроткая даль, взлелеявшая далекие буйные племена, напоенная их кровью, и девственно чистая, словно в первый день творения, замирающая в весеннем радостном трепете, как русокудрая девушка в голубом наряде, в светлых грезах о герое…
…Если ехать по этой дороге день, другой, то кругом будет всегда одна и та же равнина с мелкими балочками, с курганами, которые издали кажутся большими, а подъедешь – небольшой изрытый сусликами холмик! Встретятся две-три уснувшие на солнце степные речки. Весною такая речка разливается на десятки верст и, слившись с Доном, образует море, а теперь припала к степи, и не подозреваешь о ней, пока возница не остановится у затерявшегося в траве шалаша, из которого молча ковыляет к экипажу старый казак – получить три копейки за переезд через крошечный наплавный мост. На мосту чуть дохнет прохладой, и через минуту речка уже бесследно исчезла в траве. Далеко впереди мреет одинокий хутор с садиками у околицы и высокими тополями у церкви. А перед хутором на равнине волнуется большое серебряно-голубое озеро. Откуда оно здесь? Чем ближе, тем оно сильнее волнуется, потом рвется на клочки. И вдруг исчезает, а на его месте только сожженный солнцем, засиженный гусями выгон".
                                                      Тренев К. А. По тихой воде